Блог о Кипре

Киприоты очень доверчивые люди. Сейчас, правда, понаехавшие из не самых благополучных стран граждане Евросоюза постепенно отучают наивных островитян  от былой беспечности, и это очень жаль. Не потому, что хочется обманывать наивных аборигенов, а просто приятно, когда тебе доверяют. Но всё равно здесь до сих пор прекрасно действует принцип экономических взаимоотношений, так милый сердцу великого комбинатора Остапа Бендера: утром стулья – вечером деньги.

Можно даже не ближайшим вечером, а сильно отнесённым во времени.
Четвёртый год живу, а всё удивляюсь. Как-то ещё в самом начале мы мебель покупали. Пришли в магазин, выбрали, сказали адрес, куда доставить. И тут продавец говорит: «Сэр, вам как удобнее: сейчас расплатиться или, когда мебель привезут вам домой?» Я, конечно, говорю, когда привезут домой. Сам себе думаю, конечно, отдай им деньги сразу, так они, глядишь, и вовсе не привезут или исцарапают по дороге. На следующий день мебель привезли, и носильщик поинтересовался, не будет ли сэр так любезен, чтобы теперь расплатиться. Я протянул ему кредитную карточку, но он извинился, что у него нет с собой машинки, чтобы прокатать карточку.

– Что же делать, у меня нет наличных, – заволновался я.

– Донт вори, сэр, – приедете в магазин, когда у вас будет время и расплатитесь.

Времени у меня не было целую неделю, но ни разу мне не позвонили и не напомнили. И мы постепенно к этому привыкли. Мы люди небогатые, лишних денег никогда нет. Покупаем как-то кондиционеры в новый дом, а денег набралось только половина.

– Донт вори, – улыбается хозяин магазина, – потом отдадите.

Но в суматохе с переездом и с другими покупками мы забыли о долге. Месяца через три раздаётся звонок, и застенчивый голос спрашивает, как скоро мы сможем окончательно рассчитаться за кондиционеры. Не то, что они торопят, просто так спрашивают…

А как-то останавливает меня полисмен за превышение скорости. Спрашивает права. А я их, как назло, дома забыл. Даже правильней сказать, не как назло, а как обычно. Окей, давайте хотя бы техпаспорт на машину. Тоже дома, да я и вообще плохо себе представляю, как он выглядит – там всё по-гречески. Дали мне при покупке машины кипу каких-то бумажек, а кто из них техпаспорт, пойди, разбери. Окей, покажите, хотя бы страховку. Вообще не понимаю, о чём он.

– Хорошо, номер телефона своего помните? – не теряет самообладания полисмен.

Я называю номер телефона, полисмен вводит его в портативный компьютер, компьютер выплёвывает бумажку, и через минуту я с этим чеком на оплату штрафа сажусь в машину, а полисмен желает мне счастливого пути.

Вообще, хочется сказать, что доверчивость киприотов порой не только умиляет, но даже и ужасает. Поразительный случай приключился со мной однажды в банке. Мне нужно было перечислить со своего счёта довольно внушительную сумму в одну из бурно развивающихся арабских стран. Паспорта, естественно, со мной не оказалось, банковской карточки тоже, я уже было повернулся, чтобы уходить, но банковская служащая остановила меня вопросом:

– Телефон свой помните?

По её лицу было видно, что спросила просто так, будучи уверенной, что такой экстравагантный посетитель себя-то как зовут, вряд ли помнит, не то, что номер телефона. Но телефон я вспомнил! Операционистка тут же ввела номер в компьютер, пощелкала клавишами и сообщила мне, что транзакция успешно прошла. Выходя из банка, я ругал себя на чём свет стоит – ну чего мне было не назвать телефон соседа, у него на счету денег много, может, он и не заметил бы!

Сколько себя помню, всегда рыбалку любил. Она так часто снилась по ночам, как трепещущему всеми фибрами души жениху недоступная пока невеста. Понимаю, что сравнение неудачное — и недоступность невесты вызывает недоумение, и склонность жениха к прелестям именно женского пола, —  но я же говорю про то, что было раньше.

Мой папа одно время часто ездил с друзьями на рыбалку, и всякий раз они привозили кучу рыбы, буквально мешками, и даже огромных черепах, которые потом годами изничтожали наш огород.

Жили мы так далеко, что рыбачить им приходилось аж на Сыр-Дарье. Была тогда такая река, а может, и сейчас есть, хотя столько с тех пор воды утекло, что даже представить себе невозможно, что ещё что-то есть. Рыбы там в самом деле было очень много — и жерех, и краснопёрка, и сом, и судак. Да, вот ещё сазан, — чуть не забыл главное. Местные жители никогда не рыбачили, им это было  в непривычку,  поэтому рыба там всякий страх потеряла и приобрела невероятные размеры. Говорят, сомы там вырастали до пяти метров в длину  (на всякий случай уточняю, а то вдруг кто-нибудь подумает, что в ширину).

Так вот, отец привозил так много рыбы, что пришлось нам на огороде даже коптильню соорудить. И заведовал коптильней исключительно я.

Однажды папа согласился взять меня с собой. Для этого я должен был встать в три часа ночи, причём сам, он меня будить не обещал, — видимо, хотел использовать последний шанс, чтобы отделаться от моей компании. Что такое будильник, у нас в семье просто не знали. Слышали о существовании такого прибора, но не представляли его практической ценности, ибо родители сами каждый день вставали не позже, чем в шесть утра, без всякого будильника.

Ночью я спал тревожно и проснулся без пяти три.

Так впервые я попал на рыбалку. Подробностей ловли не помню, было мне всего шесть лет. Помню только, что другой мальчик, сын друга моего отца, утопил тогда мой новенький игрушечный трактор. Несмотря на это, мы подружились, но трактора я ему до сих пор простить не могу и всякий раз требую моральной компенсации, когда он из теперь уже Риги приезжает ко мне на теперь уже Кипр.

В последующие сорок с лишним лет я ещё раза три рыбачил и окончательно понял, что это — моё. Поэтому, когда встал вопрос о новом месте жительства, выбор мне облегчало знание того, что это будет только берег моря. Так я попал на Кипр.

Теперь, на новом месте, надо было позаботиться о снаряжении. Перебирая в уме различные плавсредства (яхты, батискафы и пр.), я решил остановиться на резиновой надувной лодке. И через некоторое время купил её — двухместную, с полным набором всего необходимого. Надул, вышел в море с удочкой. Сразу стало ясно, что, с учётом китайских стандартов, мне нужна была не двухместная, а, как минимум, шестиместная лодка. Я провалился куда-то глубоко, воткнувшись своей «кормой», как якорем, в морское дно, а нос и корма лодки вздыбились и сошлись в одной точке, выстреливая в небо, как две жемчужины между створок раковины моллюска, мои красивые ноги.

В таком виде я всё же выгреб на оперативный простор, подальше от стыда, и закинул удочку. Леска, размотавшись на полную длину, отвязалась от удочки, и поплавок, не желая далее делить со мной позор, отправился в одиночное плавание. Я подналёг на вёсла, чтобы вернуть негодника в лоно семьи, но перестарался, и одно весло с хрустом разломилось пополам. Теперь следовало подумать о том, как бы самому вернуться в лоно семьи, и, без сожаления бросив тщетную погоню за предателем, я стал грести к берегу тем, что осталось. Не без труда и не сразу, но всё же мне удалось пришвартоваться, и под одобрительные взгляды загорающих я задумчиво поволок своё плавсредство к машине. Конечно, если бы не зрители, я бы его там же и бросил, но публике надо было показать, что всё идёт как задумано.

В общем, погнался поп за дешевизной. Я ведь давно приглядел замечательную четырёхместную лодку в красивой коробке за пятьдесят евро, но – зашёл в другой магазин и увидел эту, всего за семь. Ну, и не удержался…

Впечатлений от рыбалки хватило на несколько месяцев, в течение которых я на берегу вынашивал планы новых морских приключений.

Дальше моя рыбацкая карьера складывалась так. На день рождения сосед подарил мне спиннинг и к нему всякий «фарш». Не имея представления, как это применить, я всё любовно сложил в шкафу до лучших времён. И тем же летом лучшие времена настали. Я познакомился с двадцатилетним русским юношей, который, живя в Ирландии, каждое лето приезжает на Кипр навестить свою бабушку. Он оказался заправским рыбаком и обладателем двух спиннингов. Новый знакомый собрал мои снасти, и несколько раз мы ходили с ним на озёра и на море. Правда, улов (если он был) всякий раз оказывался столь ничтожным, что приготовить из него ничего  было нельзя, и я складывал его в морозилку, чтобы накопилось побольше. Пару раз мне попадалась крупная рыба — аж с сигаретную пачку, остальное было мелочью. Рыбу меньше спичечного коробка я не брал.

Потом юноша уехал, оставив мне свои снасти на сохранение до следующего года. Рыбу мои домашние, дождавшись, пока я о ней   забуду, потихонечку выбросили. А жаль, ведь следующим летом я мог бы набрать приличное количество — с учётом уже пойманного. Теперь придётся начинать всё сначала.

Ладно, пойду крючки точить.